По зову сердца

Доброго дня!

Сегодня в институте я посмотрела поэтическое представление «Я никому не желаю зла», основанное на дневниковых записях Януша Корчака. Тема Второй мировой войны, Сопротивления, гетто, концлагерей всегда во мне остро отзывается. Я вспомнила, что не писала о фильме Джона Кента Харрисона «Храброе сердце Ирены Сендлер».

Ирена Сендлер в годы Второй мировой войны работала в варшавском Управлении здравоохранения, что давало ей возможность свободно проходить на территорию гетто, где она следила за здоровьем детей. Каждый день, наблюдая, как постепенно ужесточаются условия проживания евреев, как всё большее количество людей голодает, как всё опасней с каждым днём евреям просто выходить на улицу, Ирена понимает, что не может просто смотреть на это и ждать того дня, когда, придя в гетто, она не увидит там детей.

Казалось бы, простая женщина без особых связей, без особенного влияния не может сделать многого, хотя, спаси она даже одну жизнь – это было бы очень много. Когда-то отец сказал Ирене, что нужно попытаться спасти утопающего, даже, если сам ты не умеешь плавать, и она запомнила эти слова. Удивительно, что такие же слова звучат в фильме «Сказка странствий», где героиня отказывается сдаваться: - Ты бросишься спасать, даже если сама не умеешь плавать? - Можно руку протянуть, можно ветку подать, всегда можно что-то сделать. Но это – лирическое  отступление.

И Ирена начала протягивать руки. Она вывезла из варшавского гетто около двух с половиной тысяч детей. Она дала им новые имена, научила их новым молитвам, нашла для них новые семьи. Вся прошлая жизнь тысяч детей была сохранена в записках, что хранились в закопанной под яблоней стеклянной банке. Две с половиной тысячи записок, которые должны были помочь этим детям не потерять своё прошлое.

Эвакуация дома сирот Януша Корчака

Признаться, в этом фильме прозвучала мысль, которая прежде не приходила мне в голову. Не все сразу соглашались на предложение Ирены отдать ребёнка в польскую семью. Некоторые не соглашались никогда. Причины были разные и все их можно понять: кто-то надеялся на скорое окончание войны, кто-то – и это понятно – страшился разлуки с собственным ребёнком, боялся его потерять. Но была причина, о которой я раньше не думала. Детям предстояло сменить имя, забыть на ближайшие годы о разговорах на родном языке, отправлять католические обряды, молчать о родных отце и матери. Один из персонажей фильма высказывает опасение, что, спасая евреев, Ирена и те, кто ей помогает, уничтожат евреев. Дети, забывшие язык, веру и историю, забудут, кто они есть. Если старые евреи погибнут в гетто, а юные «погибнут» для своего народа, зачем разлучаться, зачем матерям отрывать от себя детей, не лучше ли остаться вместе? Я не возьмусь судить о верности / неверности / этичности / приемлемости такого мнения. Я скажу только, что для евреев, уникального народа, который, не имея собственной территории, именно за счёт культуры обеспечивал своё единство как нации, вопрос сохранения этой культуры даже под страхом смерти не был праздным.

После окончания войны банка была выкопана из-под яблони и дети – если смогли – вернулись к родителям, вновь стали евреями. 

Это кажется невозможным, но о подвиге Ирены Сендлер забыли на долгие годы, отчасти из-за того, что сама она героиней себя не считала, но больше – из-за преследования коммунистическим режимом, установившимся в Польше после войны.

В 1965 году ей было присуждено звание Праведника мира. А в 1999 году студентки из Канзаса заставили мир снова вспомнить об Ирене Сендлер: девушки, прочитав короткую заметку в газете, смогли связаться с Иреной, приехать в Польшу, взять у неё интервью, на основе которого была написана пьеса «Жизнь в банке», которая ставилась на сценах в США, Канаде и Польше. Но это уже совсем другая история.

Ваш Лосось.